Зимовье зверей - От Рождества до Рождества текст песни

Католики встречали Рождество
А мы с тобой хлебали мутный джин
И мы ещё не знали, каково
Но понимали, что не избежим
Я мир застал за прерванным постом
И брал тебя в свидетели опять
А после — сортировочным мостом
Я уходил в плюс-минус двадцать пять

Была эпоха долгой, но прошла
Молчанье смыло золото с неё
И бремя перезрелого ствола
Мы разрядили дырками над Ё
И я свою дыру унёс с собой
А ты свою — обрамила в кольцо
И в ту же ночь серебряная боль
Свинцовый клык всадила мне в лицо

Оставив веру тем, кто вечно спит
Оставив горечь тем, кто сладко пьет
Одну реальность — тем, кто мает быт


Другую — тем, кто пестует пейот
Я уповал на волю лишь и явь
И пробовал держаться на своих
И боли говорил: «Иду на я —
Пусть выживет один из нас двоих.»

Но кто я — безымянный имярек!
Не мне спускать судьбу на тормозах!
И не берег ни чёрт, ни оберег
И боги отвернули образа
И я не ждал пощады от друзей
И не просил подмоги у врагов
Я видел цифру скомканных затей —
Восьмерку пик из девяти кругов

И петь за здравье вслух уже не мог
А пел лишь про себя за упокой
И то, что стал я половиной бог
Мне вышло боком и одной ногой
А половина та, что Человек
С привычной долей странно не мирясь
Из средств подлунных строила ковчег
Способный в этой грязи не погрязть

И ты пришла: две капли на стакан —
Я этот факт в Аду не утаю
И, если буду только сам не слишком пьян
Все под присягой повторю в Раю, —
Как, разделив полуторный диван
Мы плавно зависали на краю
И время пело, будто тетива:
«Нет в смерти счастья, срок тебе даю!»

Но рок — не слово, слог — не воробей
Вульгарный стиль расплатой чреват, —
Я отдал всё от кроны до корней
Я выдержал разгрузку в тыщу ват
Уж верно, на волне — как на волне
Тем паче, под волной — как под волной!
Мой дух рождал трагедию извне
Из музыки — не стой же под струной!

Крест на душе — и ни души окрест
А боль сгибает копья, хоть рычи!
Я сел, уснул, но вовремя воскрес
Когда пришли верховные врачи
И я халаты их искрапил вдрызг
Пытаясь отшутиться и пропасть
И свой язык, как горький фильтр, грыз
Улыбкой прикрывая волчью пасть

Но кони понесли меня в пикет
Песочным пульсом подсекая ритм
Я не молился, я блевал в пакет
Коричневым зерном неспетых рифм
А может, это были просто сгустки фар
Кареты алой с розовым крестом
А изо рта сочился красный пар
И отлетал малиновым клестом

И понял я, что всё! что не резон
Пытаться выжить в эдакой пурге!
И, молча глядя на грядущий сон
Ненужный проездной сжимал в руке
Но бычилась досада через грусть:
Никто ж не видел, как прошла беда!
И я подумал: если не вернусь
Пороша не оставит и следа

И я твердил себе: не околей!
Ты эту явь видением пронзай!
И было мне той крови — до колен
Я возвышался в ней, как сказочный Мазай
И видел вновь, как северный олень
Несёт к развязке с криками «Банзай!»
И я шепчу, теряя сладкий плен:
«Счастливо, Герда. И — не замерзай.»

То белые халаты облаков
То синие бушлаты медсестёр
Кто жаждет от святых и простаков
Тот получает хворостом в костёр
Тот получает клеветой в висок
Изменой — в пах, обманом — под ребро
От выждавших предельно точный срок
Чтоб приравнять к штыку свое перо

Синело небо стертым потолком
Часы остановились возле двух
И непочатой жажды жирный ком
Захватывал в заложники мой дух
И ртутный столбик превращался в нить
Зашкаливая кашлем в кровосток
Хотелось пить, хотелось просто пить —
Хоть каплю, хоть напёрсток, хоть глоток!

Желанье это, будто камертон
Настраивало страх… А между тем
Три феи, положив меня на стол
Пахнули красотой нездешних тел
И я, не дожидаясь той поры
Когда посмертный список огласят
Вдруг принял жизнь за правила игры :
Вдох-выдох — пятьдесят на пятьдесят

И связь времен как будто порвалась
И заплясало острое сверло
И из-за плеч невидимый балласт
Мне вместо головы оторвало
И, очертя в предельно краткий срок
Всех главных дат стальное острие
Оторванный от материнских строп
Мой купол унесло в небытие

И вот тогда знакомая мне тень
Махнув рукой, сказала: «Ну, пошли.»
Я возразил: «Щас ночь, но будет день, —
Еще не все истлели корабли!
Еще остались шансы у людей —
Пусть смогут то, что боги не смогли!
А если все труды их — дребедень
Я сам свой пуп очищу от земли!»

Смешав в коктейль изнанку с пустотой
Преодолев исподы и посты
Тоннелем с ультра-правою резьбой
Я мчался в инфра-левые пласты
И контур мой, лишённый фаз и поз
Лёг на прилавок страшного суда
Но я-то знал, что это лишь наркоз
К тому же — местный, местечковый, ерунда

Но, видно, Рай уже недалеко
Бес-дромадер с отмычкой от табу
Мне предложил в игольное ушко
Проникнуть на его чужом горбу
И ангелы роились, как мошка
Торгуя кодом адовых прикрас
Наркоз крепчал. Сон лился с молотка
На суть присяжных выливая сглаз

Пока они шептались о цене
Смакуя быль в кулисах-небесах
Их справедливость показала мне
Две ягодицы на одних весах
И я с досады ахнул в молоко
Разбил мишень и сгрёб двадцать один
И кто-то крикнул: «Верное очко!
Пойдемте, судьи, прочь, — он победил.»

И чудо, как всегда, произошло
И, пожурив, меня вернули вспять
И, опершись на правое крыло
Я левым боком стал атаковать
Я выбил дверь в обратно — пустотой
Распаханной в гортанные низы
И боги сняли нимбы предо мной
И черти спели: «Ай да сукин сын!»

Я возвращался к песням и друзьям
Мой мир был цел, и я в нём невредим
И заживал мой резаный изъян
Мой теневой фамильный побратим
И больше не деля на инь и ян
Пространство между окон и картин
Я боли говорил: «Иду на я
Ты уходи, родная, уходи.»

Пока я пел, зима оболгалась
И справила второе Рождество
И в мире снова наступил баланс
Чей смысл — никому и никого
И, чтоб опять не начинать с нуля
Я начал ниже — с самых минусов
И под ногами напряглась Земля
И сморщила виски у полюсов